"Стихи не пишутся - случаются...": к 85-летию А. А. Вознесенского

Как напишет впоследствии известный российский литературовед Сергей Чупринин: «С самого начала поэзия Андрея Вознесенского была, что называется, обречена на успех. Молодым, да и не только молодым, читателям не могли не импонировать полнейшая эмоциональная раскованность лирики Вознесенского, острота и дерзкая актуальность поэтической мысли, тесное родство стихотворного языка с языком современной улицы, изобилие и буйная красочность выразительных и изобразительных средств». Вознесенский писал, поражал новыми, непохожими на старые, стихами. Но успех его не был успехом единодушного признания. «Детонатором литературного и – шире - общественного сознания» назвал поэзию Вознесенского Чупринин. Искромётный, необычный, не укладывавшийся ни в какие рамки, Вознесенский нёс с собой, в своих строках и потрясающих выступлениях свободу. Ту, которую ждали, но далеко не все могли выразить. Выдающийся поэт второй половины XX века, шестидесятник, последний футурист XX века, Мастер формы, экспериментатор, словесный эквилибрист, репортёр времени – это всё о нем, об Андрее Андреевиче Вознесенском (1933-2010). «Чтобы постигнуть его, надо довериться своему непосредственному чувству», - с этими словами прозаика Владимира Новикова трудно не согласиться. Каждая встреча с Вознесенским – это новое узнавание поэта. Надеемся, что виртуальная выставка, приуроченная к 85-летию Андрея Андреевича, поможет вам сделать своё открытие поэта.

Это первая основательная работа о творчестве крупного мастера поэтического слова. Автор книги – литературовед Александр Алексеевич Михайлов (1922-2003). В середине 60-х гг. XX в. он оказался в гуще литературной жизни, тесно общался с писателями и поэтами, был очень внимателен к новым литературным веяниям, ко всему свежему в искусстве. Неслучайно предметом раздумий А. Михайлова стала новейшая советская поэзия.
Многие последующие исследователи творчества Вознесенского, в частности Ф. Медведев, отметят, что до сегодняшнего времени более детального анализа ранней лирики поэта в литературоведении просто нет.
Шесть этюдов А. Михайлова создают целостный взгляд на раннее творчество поэта. Конечно, следует понимать, что книга была написана в середине 60-х, но тем интереснее сопоставить мнение современника поэта и наше сегодняшнее восприятие его творчества. Несмотря на то, что раннего Вознесенского часто упрекали в «формализме» и излишнем экспериментаторстве, Михайлов пишет: «Стихотворения такого рода, как «Гойя», при всей их необычайно сложной ассоциативной структуре, очевидно, нельзя рассматривать как голый эксперимент, они передают сильное внутреннее потрясение, ищущее выхода в необычных формах».
Литературовед скрупулёзно и вдумчиво подмечает особенности стихосложения Вознесенского, проводит параллели с творчеством Маяковского. Он видит в поэтике молодого автора неповторимое сочетание энергии мысли и энергии чувства: «Поэт безусловно интеллектуальный, тяготеющий к современной цивилизации, любящий писать об искусстве, о современной технике, Вознесенский в то же время остаётся поэтом открытых непосредственных эмоций… Острота восприятия, чувствительность поэта находят выражение в крайностях ассоциаций».
По мнению Михайлова, Вознесенского отличает стремление «жить ощущением, цветом», «кожей» впитывать в себя токи бытия. Несомненно, книга заслуживает того, чтобы быть прочитанной теми, кто хочет самостоятельно разобраться в тонкостях ранней поэзии А. Вознесенского. 

 

В этой книге самые яркие стихи А. Вознесенского переплетаются с важнейшими этапами его жизни. Составитель книги – журналистка Анна Саед-Шах в предисловии пишет, что Вознесенский для неё, школьницы, как впрочем и для миллионов советских людей, «был глотком свежего воздуха и нездешней свободы». Комментарии А. Саед-Шах для удобства читателей в тексте выделены курсивом.
Открывают книгу воспоминания Андрея Андреевича о родителях, о «воспитании двором», о спасенной собаке Джульбе. О ней поэт будет помнить всю жизнь: мальчишка, он спас маленький беззащитный комочек от замоскворецких хулиганов, отдав своё заветное сокровище – увеличительное стекло в обмен на живое существо.
Продолжают детские впечатления воспоминания о встречах с Б. Пастернаком. Вознесенскому – 14 лет. В тайне ото всех он послал поэту свои первые стихи. Это был решительный поступок, определивший всю его жизнь.
Пастернак отозвался и стал приглашать подростка к себе на пару часов по воскресеньям. До мельчайших подробностей Вознесенский описывал гениального поэта, его манеру держаться, говорить.
Спустя много лет в Переделкине они станут соседями по дачам. Вознесенский будет приходить к небольшому роднику за домом, как он говорил, – за рифмами. До него к этому же роднику спускался Борис Леонидович.
Особый интерес в книге представляют собранные интервью разных лет известных журналистов с Вознесенским, высказывания критиков, коллег по поэтическому цеху.
В книге опубликована знаменитая статья Юнны Мориц о Вознесенском. На фоне критики и неоднозначных оценок поэзии Вознесенского её мысли о его творчестве и несомненном таланте прозвучали смело и убедительно.
Особым теплом пронизана глава, посвященная Зое Богуславской. В интервью 2009 года, когда поэт уже тяжело болел, он признался, что «влюблялся в разных женщин, но Зоя – это самое главное, это его жизнь».
Завершает книгу стихотворение «Теряю голос», с одной стороны автобиографическое, и в то же время метафоричное: 
Жест бессловесный, безмолвный мой
крик слышат не уши.
У кого есть они – напрямик
слушают души».

 

«Феликс, милый!.. Страшно рад письму, рад за тебя – что ты такой талантливый, смелый и, наконец, тому, что мы соседи по молодогвардейскому «Весеннему дню поэзии»…Зачем ты принимаешь к сердцу чьи-то занозы, что «подражаешь Вознесенскому». Здесь дело не в «Вознесенском», а в новых путях поэзии, в поисках, в атомном веке, да и в молодости, наконец. Желаю тебе счастья, стихов, дерзости. Напиши мне. Жми на все педали!» Такие строки в июне 60-го написал Андрей Вознесенский совсем юному поэту из владимирской глубинки Феликсу Медведеву, чьи стихи стали появляться на страницах газет и журналов. В дальнейшем, особенно во времена перестройки, имя Медведева узнали миллионы. Его блистательными интервью в «Огоньке» буквально зачитывались. Лучшие люди страны, ставшие символом советской культуры, считали за честь побеседовать с ним. Ф. Медведев много лет был близко знаком с А. Вознесенским, организовывал его творческие встречи в разных городах, интервьюировал, был редактором одного из его изданий. Свою книгу журналист открывает небольшими предисловием «Мой Вознесенский», да и название - «Я тебя никогда не забуду» сразу же задают тон повествованию и подчёркивают глубоко личное отношение автора к поэту. В своём вступительном слове Феликс Медведев объясняет, как и почему он решил написать книгу о великом поэте современности, а точнее «книгу не о нём и не о его стихах, а о своей любви к нему и к его стихам». Возможно, это покажется немного нескромным заявлением, может возникнуть ощущение, что автор пиарит себя на фоне такой фигуры. Но, читая книгу, понимаешь, что Ф. Медведев, действительно, благодарен Вознесенскому за многое: за то, как помогал ему – начинающему поэту, советовал, «как жить и чувствовать, и понимать эпоху», рассказывал о своих встречах с Б. Пастернаком, А. Ахматовой, А. Крученых и Л. Брик, с западными литераторами, журналистами, творческой интеллигенцией. Начиная с конца 50-х XX в. Ф. Медведев собирал всё, что публиковалось о поэте в печати, и бережно хранил личную переписку, тёплые дарственные надписи на книгах. В 1961 году Ф. Медведев проходил военную службу на границе с Польшей. Там же случилась первая влюблённость. Юная девушка, как оказалось, тоже была увлечена стихами Вознесенского. Он знал наизусть два вышедших его сборника – «Мозаику» и «Параболу». Молодые люди «соревновались» друг с другом, кто больше помнит наизусть, спорили о той или иной строке, разбирали образы. Так, поэзия сблизила молодых людей и скрасила армейские будни будущего журналиста. На прощание, в сентябре 1964 г. девушка подарила Феликсу только что вышедший тогда сборник «Антимиры». Более полувека прошло, а память автора хранит воспоминания об атмосфере тех лет, о том времени, когда поэзия сближала, объединяла людей. За этой романтической историей проглядывает рассказ о той легендарной эпохе, когда поэзия вызывала в обществе глубокий духовный отклик, когда тысячи людей заполняли стадионы, чтобы услышать стихи. Но за многолетнюю дружбу с поэтом Ф. Медведев лишь несколько раз брал у него интервью. Казалось бы, почему? Во-первых, Андрей Андреевич не жаловал наших журналистов, а, во-вторых, он был очень популярен в Америке, во Франции, в Италии, у него не было отбоя от заграничных репортёров. На него смотрели, как на героя, выстоявшего под убийственным ором Хрущёва. Любопытной оказывается беседа Ф. Медведева и А. Вознесенского для газеты «Мир садовода» 1999 г. Разговор шёл о Переделкине, о даче Пастернака. Вознесенский пережил своего учителя на 50 лет и 2 дня. Каждый год в день рождения и в день смерти Пастернака он приходил в дом-музей мастера. Из книги Ф. Медведева читатель узнает, как в редакции «Огонька» возникла идея собрать вместе для коллективного интервью поэтов-шестидесятников – Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Б. Окуджаву, и Р. Рождественского. В феврале 1987 г., благодаря журналисткой настойчивости, Медведеву удалось убедить великую четвёрку собраться вместе на даче у Е. Евтушенко. Эта встреча состоялась. В книге большое количество фотографий из личного архива автора с пояснениями: это и снимок, на котором запечатлена та самая кремлёвская трибуна, и тот самый хрустальный стакан, который через секунду скатится на пол – выпадет из дрожавших от волнения пальцев А. Вознесенского во время «хрущевского разноса», и уникальный кадр с творческого вечера в ЦДЛ, где выступали совсем юная Белла Ахмадулина, молодой Вознесенский и легендарный М. Светлов, и карикатуры и шаржи, на которые обладавший хорошим чувством юмора поэт никогда не обижался. Книга Ф. Медведева открывает нам Вознесенского как яркую, самодостаточную личность нашего времени порой с самых неожиданных сторон. Перед нами проходит история их дружбы, встреч, бесконечных разговоров, воспоминаний о трудных и таких замечательных днях, проведённых вместе. Сегодня, когда уже с нами нет знаменитых «шестидесятников», когда они стали своеобразным символом ушедшей эпохи, Ф. Медведев отдал дань памяти талантливому поэту и неординарному человеку – А. Вознесенскому. 

 

Пётр Вегин (1939-2007) – русский поэт, прозаик, переводчик, художник, яркий и талантливый человек, современник Вознесенского. Расцвет его творчества пришелся на шестидесятые-восьмидесятые годы. Тогда он собирал огромные залы любителей поэзии и был известен почти так же хорошо, как Вознесенский, Евтушенко. Он был «младшим» представителем незабываемого поколения «шестидесятников». Каждый из его поэтических сборников становился событием в литературной жизни. Часть своих книг П. Вегин проиллюстрировал сам. В конце 80-х по семейным обстоятельствам он был вынужден уехать в США. В Лос-Анджелесе он закончил роман «Опрокинутый Олимп», который начал писать ещё в Москве. Пётр Вегин писал о своей книге: «Это – исповедь о моём времени, о людях, с которыми мне выпала честь идти рядом по жизни, о друзьях и товарищах, художниках и поэтах, о наших хитромудрых отношениях с властями, о тайном и явном противостоянии КГБ, о девушках, которых мы любили и прекрасней которых никого не было и нет. Василий Аксёнов, Булат Окуджава, Борис Слуцкий, Эрнст Неизвестный, Иосиф Бродский, Андрей Вознесенский, Юнна Мориц, Павел Антокольский, Евгений Винокуров, Варлам Шаламов – о тех, кто составил славу нашего времени, об их нелегких и зачастую трагических судьбах». В Америке Вегин сам оказался на «опрокинутом Олимпе» - в поисках денег для больной дочери, столкнулся с творческой невостребованностью, а точнее ненужностью за границей. Незадолго до скоропостижной смерти в его квартире произошёл пожар, погубивший все его архивы, картины. В одной из глав романа «Опрокинутый Олимп» автор, размышляя над трагическими судьбами российских гениев, пытается найти в инициалах и именах глубинные, сокровенные смыслы. По его мнению, в каждой фамилии и имени зашифрован некий, порой ему самому неведомый смысл, предназначение, судьба. Прежде всего на фонетической основе Вегин старается уловить тончайшие ассоциации. Автор не настаивает на своих смысловых находках как на непререкаемой истине, но вовлекает внимательного, вдумчивого читателя в свои словесные опыты. А что зашифровано в имени Вознесенского вы узнаете, прочитав «исповедь» Вегина о времени, о людях, о себе. 

 

«Об Андрее Вознесенском известно всё – и о нём неизвестно ничего. Попробуем познакомиться заново!» Такое смелое заявление звучит в аннотации к книге Игоря Вирабова «Андрей Вознесенский», вышедшей в серии ЖЗЛ. Не успела она выйти в свет, как сразу же в 2015 году попала в список финалистов «Большой книги». Заметим, что это первая книга редактора отдела культуры «Российской газеты» И. Вирабова. «100 лирических отступлений к биографии Вознесенского… Почти бесконечный, талантливый, рассыпчатый, вдохновенный монолог. Автор забегает вперёд, отбегает назад. Будто написал кипу листков, немного перетасовал (но не перепутал) и дал в печать», - так охарактеризовал эту книгу З. Прилепин. Книга написана живо, страстно, сильно ощущается заинтересованность автора и его огромная симпатия к личности поэта. Он, словно весь пропитывается Вознесенским, сам становится поэтом. Может быть, от этого возникают частые забегания вперёд, нарушения в хронологии, лирические отступления. Писать биографию современника, да ещё великого поэта, сложно. Вознесенский прожил 77 лет, его творческая судьба неразрывно связана с судьбой страны. Вечные споры о нем не заканчиваются и сегодня: для одних он великий поэт, для других слишком сложный экспериментатор. Всё, что написано в книге Вирабова, безусловно, людям знающим, известно, но собранное воедино приобретает совсем другое значение. На сегодняшний день этот объёмный том в 700 страниц, пожалуй, единственное полное исследование биографии Вознесенского в контексте эпохи. И. Вирабов собрал многочисленные свидетельства наполненной событиями жизни нашего современника. Музы, поклонницы, восторги аудиторий, зарубежные поездки, выпады критиков – всё это штрихи к портрету Вознесенского. Несомненной заслугой автора можно назвать то, что Вознесенский предстаёт на страницах его книги не только как великий поэт, н и как человек со своими слабостями и ошибками. «Кто говорит, что Вознесенский не был противоречив, что не было намешано в нём всего: наивности, опрометчивости, тщеславия, игры, искренности, обаяния, силы таланта, выделявшей его из всех шестидесятников, любви к жизни, людям… Бывает ли вообще гениальность однозначной?» Повествование в книге начинается с 1962 года, но ещё не раз поменяет своё направление. Книга состоит из пяти глав, каждая из которых посвящена определённом жизненному периоду Андрея Андреевича – от самого рождения до последних дней. В книге очень много воспоминаний, рассказов, интервью Е. Пастернак, А. Вознесенской, Р. Щедрина, В. Смехова и многих других. Жизнь великих людей всегда сопровождается пристальным вниманием современников. Кажется, что мы о них знаем всё или почти всё. Но, наверное, не всем нам известно о дочери Андрея Вознесенского – Арине. Её тёплые воспоминания об отце не могут никого оставить равнодушными. «Сероглазая инфанта Арина», как называл её отец, с большим уважением отзывается о Зое Богуславской, ведь если бы не её забота об Андрее Андреевиче, если бы не её усилия по устройству бытовых мелочей для уже неизлечимо больного поэта на даче в Переделкино, вряд ли бы он смог сохранить до последних дней светлый ум и способность творить. Очень трогательно Арина пишет о своей последней встрече с отцом, когда он увидел своего старшего внука Франческо. Читая о минутах общения поэта с родными, представляешь Вознесенского совсем по-другому, обычным человеком. Отдельного внимания заслуживает глава «Хотя б минуту ещё!». Это рассказ Зои Богуславской о последних днях Вознесенского, о её невосполнимой потере близкого человека. О своей книге В одном из интервью Вирабов сказал, что ставил перед собой задачу – создать портрет поэта на фоне эпохи. Пожалуй, вам, читатели, судить, справился автор со своей задачей или нет. 

 

В этом издании Андрей Андреевич Вознесенский раскрывается как прозаик. Книга состоит из воспоминаний о детстве, о литературной жизни нашей страны на протяжении полувека, о встречах с известными поэтами и писателями – Б. Пастернаком, В. Катаевым, Б. Окуджавой, Л. Арагоном, Ж. П. Сартром, Г. Грассом, А. Миллером, художниками и скульпторами – П. Пикассо, М. Шагалом, Э. Неизвестным, политиками – Н. Хрущёвым, Э. Кеннеди, Р. Рейганом, театральными деятелями – Ю. Любимовым, М. Плисецкой и многими другими. Проза Вознесенского представляет большой интерес, она полна метафор, неожиданных поворотов, порой парадоксальна. Став всемирно известным поэтом, он ничего не забыл из своей жизни, он щедро делится своими воспоминаниями с читателями. В книге очень много автобиографичного. В ней можно найти ответы на самые простые вопросы, например, когда автор написал своё первое стихотворение, и о чём оно было. Мы узнаем, что Вознесенский занимался созданием витражей. В прозаическом тексте Вознесенского часто встречается словосочетание «меня поразило». Обострённое неравнодушие к миру, желание отозваться на всё происходящее в мире и стране придают особую эмоциональность написанному Вознесенским. В книгу также вошли эссе о поэтах Серебряного века, размышления о российской интеллигенции и культуре. Издание замечательно иллюстрировано фотографиями из личного архива Вознесенского. Благодаря дизайну книги создаётся ощущение, словно смотришь фильм о необыкновенно яркой личности, чья жизнь была наполнена бесконечными событиями и встречами с интересными людьми. В книге представлены работы Вознесенского в жанре визуальной поэзии -видеомы. Он ввёл в литературоведение этот термин. Архитектор по образованию, он всю жизнь не переставал экспериментировать с формой. Его композиции из букв лучше разглядывать, пытаясь уловить ассоциации, заметить необычные словесные превращения. Вознесенский совмещал свои стихи с рисунками, фотографиями, разными шрифтами. Он считал, что такая визуальная поэзия соединяет зрительное восприятие с духовным. Каждая видеома Вознесенского уникальна. Если Вы хотите познакомиться с «опытами изобразительной поэзии» Вознесенского, то эта книга для вас. 

 

Издательский проект «Литературная матрица» был задуман редакторами «Лимбус Пресс». Первоначально он был адресован прежде всего старшеклассникам и учителям. «Литературная матрица» состоит из 3 томов: «19 век», «20 век» и «Советская Атлантида». Это не учебники, а факультативные пособия, которые помогут учителям-словесникам найти точку зрения, отличную от общепринятой в литературоведении, и позволят сделать урок интереснее. 20 современных авторов в коротких очерках рассказывают не столько о писателе, сколько о времени, на которое пришёлся расцвет его творчества. Авторы очерков, чем-то напоминающих школьные сочинения, не профессионалы-литературоведы, но «живые писатели, и те, о ком они пишут, для них не предмет исследования, не препарированные объекты, но товарищи по оружию. Они пишут предельно субъективно, страстно и горячо – так, как говорят и спорят только о том, что касается тебя напрямую». Писатели говорят о писателях, подчас довольно резко, и именно этим их очерки отличаются от сухого научного подхода, присутствует в их мнениях и определенная дерзость. Название книги «Советская Атлантида» очень метафорично. Всем известен миф о затонувшей Атлантиде. Составители сборника проводят интересную аналогию: огромная страна, которая называлась Союз Советских Социалистических Республик, распалась, а то великое, что в ней было создано, потихоньку начинает забываться, в том числе и советская литература. Поэт Всеволод Емелин взялся за написание очерка, посвящённого знаменитым шестидесятникам, «Последние кумиры: от рассвета до сумерек». Емелин — мастер «приёма двойной самоотрицающей иронии». Он говорит о важных вещах, но делает это в иронической форме, как бы отменяющей серьёзность сказанного. В небольшой по объёму работе В. Емелин попытался обрисовать литературные 60-е. Главная его мысль состоит в том, что «эпоха главных поэтических звёзд» – Е. Евтушенко, Р. Рождественского, А. Вознесенского и Б. Окуджавы безвозвратно ушла в конце 80-х, можно сказать, что «никогда не было (и не будет) времени, в котором поэтическое слово звучало бы так громко и значило бы так много. Они принесли и унесли с собой эпоху невиданной популярности поэзии». А согласны ли вы с тем, что интерес к поэзии безвозвратно угас? Может быть, этот вопрос станет темой дискуссии на одном из уроков литературы? 

 

Изданные «Вагриусом» в 1998 г. в серии «Мой 20 век» мемуары открывают нам Вознесенского с ещё одной стороны – как создателя огромной портретной галереи своих современников, знаменитых и не очень. Портретная серия замечательна не только меткостью при всей парадоксальности характеристик, но и удивительной светозарностью. Ни об одном из известных лиц «портретист» не сказал ни одного плохого слова. Например, Феликса Медведева Вознесенский назовёт «своим стихотворным крестником из-под Владимира». О Лиле Брик напишет: «Впервые я увидел ЛЮБ на моём вечере в ЦДЛ…Пристальное лицо её было закинуто вверх, крашенные красной охрой волосы гладко зачёсаны,… тонко прорисованные ноздри и широко прямо по коже нарисованные брови походили на китайскую маску из театра кукол, но озарялись божественно молодыми глазами. И до сих пор я ощущаю магнетизм её, ауру, которая гипнотизировала…». О Майе Плисецкой: «В её имени слышится плеск аплодисментов». Рассказывая о В. Катаеве, подметит забавные факты. Например, знаете ли вы, что у Катаева было около 200 кепок. Не обошёл вниманием Андрей Вознесенский и себя. Жизнь поэта, рассказанная им самим, безусловно, интересна. Вознесенского часто упрекали в том, что он так и не научился «обыкновенно жить внутренне, не напоказ». Вознесенский весь здесь и сейчас, в настоящем, «на авансцене сиюминутности». Из мемуаров «На виртуальном ветру» читатели узнают и о том, как много раз поэту спасали жизнь, чего стоил ему «исторический ор в Кремле» Хрущёва. Вознесенский вспоминает, как «шёл по проходу со сцены сквозь ненавидящую тишину, сквозь энергетическое поле злобы». Андрей Андреевич рассказывает о Таганке, о сценических вечерах «Поэт и театр», о знаменитом спектакле «Антимиры», прошедшем более 900 раз, о том, как в его жизнь шумно вошли Ю. Любимов, В. Высоцкий, В. Васильев, Б. Хмельницкий, В. Смехов, В. Золотухин и многие другие. Не забывает поэт и о своих зарубежных друзьях – поэте-битнике Аллене Гинзберге, драматурге А. Миллере, о встречах с Жаклин Кеннеди и знакомстве с Мэрилин Монро. После выхода книги Вознесенского упрекали в разрозненности воспоминаний, в том, что он не умеет писать мемуары; перескакивает во времени, то вспоминая своего загадочного прапрадеда Андрея Полисадова, то упоминая об австралийском аборигене – поэте Уанджюке. Возможно, эту разрозненность объясняет сам автор: «Стал вспоминать о себе, писать книгу о человеке во времени, а получились наброски, зарисовки русских и иных интеллигентов на переломе, с кем встретился на пути – череда случайных фигур. Череда моих мыслей, поступков следует за ними. Их не поменять!» «Люди, хранители памяти, живые, невосстановимые шедевры, нуждаются в не меньшей бережности, чем картины», - напишет Вознесенский. Фантастически широкий круг знакомств и встреч поэта, его искренний интерес к личности собеседника, сочетание уникальной информации с общеизвестными фактами и оценками делают книгу своеобразной мини-энциклопедией культурной жизни второй половины XX века. 

 

Личное знакомство В. Стронгина и Вознесенского произошло в «Клубе 12 стульев» «Литературной газеты», где создавалась 16-я полоса этой газеты, полностью посвящённая сатире и юмору, а совместная поездка в Харьков сблизила их.
В книге Варлен Стронгин делится с читателями воспоминаниями о той самой поездке и о встрече там Вознесенского с молодой студенткой – поклонницей его творчества. Кто бы мог подумать, что мимолётное знакомство перерастёт в настоящую историю любви. Инна, так звали молодую студентку, возьмёт академический отпуск и уедет за поэтом в столицу. Всё начиналось необыкновенно трогательно и нежно, но, увы, резко оборвалось. Автор размышляет, а не заблуждение ли это: полюбить человека только за его творчество?
В. Стронгин вспоминает и одну из первых муз поэта – Беллу Ахмадулину, тогда просто Белку, и сложные отношения с актрисой Татьяной Лавровой, которой он посвятил незабываемые строки «Ты меня на рассвете разбудишь», а ведь в то же самое время рядом была Зоя – преданный друг, хранительница очага.
Конечно, в книге есть спорные моменты: порой выводы автора о личной жизни поэта кажутся надуманными и отзывы о коллегах-литераторах не всегда лестными.
Но не будем забывать, что фигура Вознесенского и его время весьма неоднозначны.
«Моя личная жизнь в стихах», - признался Вознесенский в одном из интервью журналу «Огонёк». Он оставил богатое поэтическое наследие. Время отметёт всё лишнее, но останутся его стихи, требующие пристального, может быть, многократного прочтения.
Читайте, размышляйте, а личная жизнь великих поэтов всегда была и будет под особым вниманием. А уж тем более, что касается Муз… 

83.3(2=Рус)6 С86 613217M-КХ 613218M-АБ	Стронгин В. Андрей Вознесенский и заблуждения : история удивительной любви / В. Стронгин. - Москва : Минувшее, 2014. - 208 с.

 

Книга американского стиховеда и фольклориста Д. Бейли посвящена методам анализа русского литературного стиха. Монография охватывает историю русского стихосложения с конца XVIII до второй половины XX века. Одна из её глав посвящена творческому наследию А. Вознесенского и называется «Стих Андрея Вознесенского как образец русского стихосложения 1960-х годов». Автор пишет о том, что в начале 50-х годов XX в. в СССР появилась группа молодых поэтов, которые возрождали и разрабатывали новации поэтов начала века, главным образом В. Маяковского. Одним из самых заметных представителей этого новаторского направления был Андрей Вознесенский. «Эта статья является попыткой на материале произведений одного поэта обрисовать целый ряд перемен в русском стихосложении в определенный исторический период», - поясняет Д. Бейли. Самую яркую черту стиха Вознесенского он определяет как разрушение единства строки. Вознесенский часто дробит строку на графические сегменты, располагая их «столбиком» или «лесенкой», а иногда соединяет две строки в одну. По мнению американского исследователя, «как многие поэты-модернисты, Вознесенский стремится к необычным эффектам в стиле и ритме…. Для Вознесенского нет чёткой границы между стихом и прозой. С одной стороны, его стихи могут быть нарочито прозаичны, включать в себя математические формулы, технические термины, уличный жаргон. С другой стороны, его проза может быть поэтической и даже ритмической (панегирик балерине Плисецкой «Портрет Плисецкой»)». Отмечая особенности поэзии раннего Вознесенского, Д. Бейли выделяет 8 типов стиха и около 35 различных стиховых форм и приходит к выводу, что «несмотря на ритмическую виртуозность» раннего творчества поэта, новых размеров в русское стихосложение он не внёс. В работе приводится большое количество ссылок на более ранние публикации, посвященные ритмическому исследованию стиха Вознесенского. Исследование Д. Бейли должно заинтересовать в первую очередь специалистов – стиховедов, лингвистов, так как требует определённых литературоведческих знаний. 

83.3(2=Рус) Б41 554747-КХ	Бейли Д. Избранные статьи по русскому литературному стиху / Д. Бейли. - Москва : Языки славянской культуры, 2004. - 373 с. - (Studia poetica).