Зорин В. Г. Частушка

«...Пришла масленица. А тут и свадьба приспела. Жених в новой гимнастерке, с двумя медалями, положив костыли в колени, курит козью ножку. Старый Свиря слушает его про войну... Застелили столы льняными скатертями с красными петухами, задумалась Дуня. С ее свадьбы еще целы. Как он там, родненький? Может давно и в живых нету...
...– Зоя и Петя, живите счастливо, деток рожайте, да про нас не забывайте, – вышло у Дуни складно.
В сенях что-то стукнуло. Знать, коромысло упало. В дверь ворвался белый клубок холода, и на пороге выросла почтальониха Машка Рябая.
– Ай письмо? – радостно удивилась Дуня.
– Письмо, теть Дунь.
Дуня рванула конверт, распрямила бумажку, не отходя от почтальонихи. Она старательно вглядывалась в черные печатные буквы, даже левую руку поднесла к виску. И видели бабы, что никак Дуня не поймет, что же написано в бумаге. Но задрожали крупные бусы на ее высокой груди, потом она поежилась, невидяще оглядела всех сидящих и, повернувшись от двери, покачиваясь, пошла к кровати.
... – А я когда получила, – рассказывала вполголоса Анисья, – на огороде, картошку копали. Вижу, Машка, у двора крутиться. Бегу, думаю, письмо от мово. А там... командир... сообщает.
– А мне принесли – стряпала я. Узнала – ношусь по избе с горячей сковородкой, не знаю, куда ее поставить. Все пальцы сожгла... Бабы стоят у кровати, переговариваются, поднося кончики платков к глазам. Зойка помогла сестре подняться. На белой кипенной наволочке остались голубые пятна...
–Ну, садимся, – вдруг скомандовала Дуня. Бабы опешили.
– А я говорю – садимся.
Дуня насухо отерла полотенцем глаза, рот, нос. Причесала гребешком-подковой растрепавшиеся волосы, подошла к столу. Она отыскала свой полный стакан, резко подняла его и жадно выпила. Потом второй... третий. Протянула и Машке... Не стали чокаться за столом. И всем сразу стало понятно, что поминки это.
– Что ж, бабоньки, молчите? На свадьбу чай, пришли. Сыграй мне, – кивнула гармонисту Дуня.
Мальчонка торопливо развернул мехи старенькой двухрядки. Дуня сорвала со стены фотокарточку мужа, прижала к груди. Сыпанула дробь по полу и неожиданно сильным, упругим голосом пропела:
Ах, сердце болит,
И под сердцем болит,
Стоит миленький на карточке,
Ничего не говорит...  Она хотела ещё начать частушку, но голос подвел. Из груди вырвался вопль, похожий на стон. Дуня поникла, обмякла и опустилась на лавку...»

Зорин В. Г. Падающие огни : новеллы. – Воронеж : Центрально–Черноземное кн. изд–во, 1968. – С. 6–11.